Штурмовиков на «Бэхах» высадили метров за триста от позиций врага. Завязался бой. Пули. Гранаты. Снаряды. Дроны. Они как назойливые оводы в жаркий сибирский день кружили над живой плотью, выпуская свои смертоносные жала, пытаясь навсегда остановить человека. Перекошенные в пылу атаки лица своих и чужих. Все слилось в одну сплошную кроваво-грязную массу. Внезапно упал взводный — ранение неопасное, но двигаться дальше не смог. «Мерген», ты за старшего! – приказал он Жолдыбаю, передавая ему рацию и карту. – Давайте, парни, работайте!»

Жолдыбай повел группу дальше. Его старшего товарища тоже ранило. Он пережгутовал ему ногу, но тот в агонии срывал повязку и все пытался выбраться из окопа. Коренной горловчанин относился к парню, как к сыну. Все время подкармливал фруктами, когда приходили посылки из дома, и приговаривал: «Ешь, ешь, у вас в Сибири такое не растет». А сейчас он истекал кровью на его руках. Почему дядька в предсмертной агонии рвался наружу, Жолдыбай  понял позднее, познав причину на собственном опыте.  

Богатая дорога

В марте 1989 г. в семье Кусикеевых из д. Новокурупкаевка произошло очередное пополнение: у красавицы старшей дочери появился младший братик. Родители назвали наследника Жолдыбаем (жол – дорога, бай – богатая). С раннего детства ему прививали уважение к старшим, любовь к земле, работе. В школе Жолдыбай, как и все местные мальчишки, занимался лыжами. После 9-го класса по примеру сестры продолжил обучение в Куйбышевском педколледже. Там парня присмотрели и с легкой атлетики переманили в лыжный спорт и полиатлон, который включает в себя бег, плавание, метание гранаты и стрельбу летом, а зимой — лыжные гонки, силовую гимнастику и стрельбу из пневматического оружия. Тогда и подумать никто не мог, что хорошая физическая подготовка, а также деревенская трудовая закалка помогут ему в будущем выжить на фронте.

В армии Жолдыбай попал в роту материального обеспечения автомобильных войск. Имея допуск к опасным грузам, возил боеприпасы. Со срочной службы дома его ждала Асель (они дружили с самого детства), писала ему письма. Молодые договорились пожениться.

Первым в молодой семье родился Бахтияр. После рождения Аиды Кусикеевы-младшие переехали в райцентр. Сын выбрал для себя хоккей и дзюдо, а дочка захотела заниматься гимнастикой. Теперь у них идет негласное соревнование: кто больше завоюет медалей и кубков. В детской на одной стене висят награды Бахтияра, напротив – Аиды.

— Я поступил на заочное отделение Куйбышевского педуниверситета, работал в фермерском хозяйстве у отца в Курупкаевке. Мне нравится деревня, ее спокойный тихий уклад жизни, чистый воздух. Если бы не ребятишки (просто в городе больше возможностей для их развития) – не переехал бы.

Позывной «Мерген»

Тревожный сентябрь 2022 г. Жолдыбая забрали по мобилизации практически с поля: ему долго не приходила повестка (не могли по нужному адресу найти дом), поэтому он сам отправился в военкомат. Сборы были коротки.

Сначала «Мерген» (в переводе с казахского означает стрелок) вместе с земляками, с которыми проходил учебу в Шилово, попал в пехоту. Находился на позициях Бахмутского направления. Там едва не умер от… банального аппендицита. Пятеро суток боец терпел боль в правом боку, пока совсем не припекло. Командир отправил его в больницу. Хирург так и сказал: «Удивительно, что он у тебя столько времени держался, не лопнул, но еще бы чуть-чуть и все». Пока лежал в больнице, а потом в медроте, отбился от своих. Сибиряка забрало другое подразделение — штурмовой отряд третьего батальона «Лавина», где находились в основном все местные: из Горловки и Донецка.

— Десятого октября прошлого года во время атаки меня ранило. Мы зашли в окопы, стали зачищать их. В нашу сторону полетели гранаты, одна из них взорвалась рядом. Мне попало по шее и по руке. Товарища моего тоже зацепило. Потом начался вражеский артиллерийский обстрел. Точно били, у них ведь на картах отмечены все позиции.

В пылу боя «Мерген» даже не заметил, что его основательно пометило осколками. Через несколько дней на смену пришла другая группа. Только на отдыхе, сняв одежду, он с удивлением обнаружил, что капюшон камуфляжа изрешечен, а на каске буквально нет живого места.

—  На мне, считай, уже все зажило за эти дни. В больницу поэтому не пошел – раны обработали, и ладно. Тем более, кровь перестала идти. Отдохнули недельку, потренировались на полигоне.

Однако смерть, пометив очередную свою жертву железом, не отступила. Летала по полю боя, пристально выискивая среди мира живых. В последнюю секунду под занесенный ею взмах косы подставил крыло могучий ангел-хранитель. И костлявая снова промахнулась, лишь по касательной задев солдата.

— В следующий раз, когда были на позициях, прилетел коптер. Мы с товарищем его сбили. Следом прибыла вторая «птичка», принесла в «клювике» ВОГи (выстрел осколочный гранатометный – прим. автора). — Я вижу – боеприпасы скидывает. Только за угол забежал, присел, тут мне и прилетело сзади по спине и по руке. Ровно так положило по пояснице. Броня много на себя взяла. Ноги сразу отказали. Рука тоже не работала.

Ребята затянули раненого в блиндаж, поставили обезболивающее, перебинтовали спину. Ему казалось, что не хватает кислорода, и он из последних сил выполз наружу. Тогда и вспомнил погибшего старшего товарища из Горловки, поняв, почему тот перед смертью все рвался на свежий воздух. Лег между мертвыми братьями, сам притворяясь мертвым – очередной дрон завис над окопами, его зоркое око высматривало движущиеся предметы.

Прошли сутки. Жолдыбай начал понемногу шевелиться. Ноги, как вата, не слушались, передвигался на руках. В блиндаж идти не захотел: несколько человек, душно. Чтобы не ползать без дела, попросил у сослуживцев автомат и отстреливался до тех пор, пока его не заклинило. Нашел укрытие – небольшой навес из палок, присыпанных землей. Там пролежал еще одни сутки. На третий день спрятавшихся под навесом разглядел дрон-разведчик и начал методично скидывать гранаты, пока не разбил один угол, другой.

— Ощущения? Было страшнее, когда по нашим позициям артиллерия работала кассетными боеприпасами. А потом ночью приехал танк да как дал (смеется – прим. автора)! Ой-е!.. Нам его не достать, мы сообщили своим по рации. Артиллеристы включили по нему «ответку». Что делали во время обстрела? А ничего! Разве тут что-нибудь можно сделать? Молились. Кто Аллаху, кто Иисусу. Ладно, хоть земля твердая, каменистая — окопы сразу не рассыпаются, как песок. Чтобы выдолбить укрытие, надо киркой помахать на славу. Хорошо, мы в основном все деревенские были, привыкшие к тяжелой работе.

Долгий путь домой

На третьи сутки прибыла эвакуация — два человека — не побоялись, пришли. Вторым заходом забрали «Мергена». Однако для начала ему нужно было добраться до них, метров пятьдесят: пулемет и дроны работают даже ночью. Попытался встать на ноги – нет, не держат. Попробовал ползти — мешает бронежилет. «А-а, выживу, так выживу!», — подумал Жолдыбай и снял тяжелую экипировку. По «дороге» его догнал квадрокоптер, но он успел спрятаться от него под деревом. Ребята подхватили бойца, тот уцепился за их бронники, и так они втроем в обнимку где бегом, где ползком стали уходить вглубь к своим. Их ждали поля, где человека видно, как на ладони, высокая, хорошо простреливаемая  железнодорожная насыпь, выслеживающие живую силу вражеские квадрокоптеры. И только в лесопосадках немного расслаблялись. От напряжения и боли нервы, казалось, звенели.

— Ребятам тяжело было меня тащить, хотя я там похудел (пять суток, считай, не ел, только пил). При этом воду тоже приходилось экономить. Передний край — в соседний магазин за продуктами не сбегаешь. Когда добрались до второй линии, меня подхватила другая группа. Там я встретил знакомого – раньше в одном подразделении находились. Он сразу предупредил: «Аккуратно, только по тропинке! Днем я здесь 50 «лепестков» насобирал». (Лепесток – противопехотная мина, срабатывает в момент наступания ногой — прим. автора). Человек, который знал проход через минное поле, повел нас дальше. А ребята вернулись обратно. Эвакуация – страшная штука, сильно парни рискуют, постоянно туда «ныряют», всю ночь раненых вытаскивают. Километров шесть мы выходили. Мне кололи обезболивающее. Только начинает отпускать – все, ноги подкашиваются. Вышли на третью линию, там уже более безопасно. В первую очередь напился вдоволь воды. Через час приехал квадроцикл, загрузил нас, и мы полетели. Грязь во все стороны, распутица. «Все, — думаю, — спину сейчас доломаю окончательно».

До Горловской больницы добирались уже на «Буханке». Бесконечная пытка бездорожьем наконец-то закончилась. Сколько раз на оставленном позади пути Жолдыбая караулила, усмехаясь, костлявая с косой! Посылала дроны, подкладывала под ноги мины, направляла жужжащий рой пуль вслед. Но все обошлось. Не потребовался, видно, он Богу в его небесную рать, много дел еще осталось на земле, нужен он родителям, супруге и детям. Через неделю Жолдыбай встретил товарища. Того самого, что собирал на поле «лепестки». С оторванной ступней. Пошел эвакуировать раненых, но в темноте шагнул мимо тропинки…

Больничная эпопея длилась долго. Добрая хозяйка так не фарширует фирменное блюдо чесноком и специями, как смерть нашпиговала человеческую плоть металлом, раздробила кости. Компьютерная томограмма показала многочисленные осколки, переломы позвоночника и руки. Что смогли, достали местные хирурги, но на самый главный кусок снаряда, залетевший в  позвоночный канал, требовался специалист высочайшего класса. Только в столичной клинике имени Н. Н. Бурденко его смогли удалить. Однако большая часть осколков осталась нетронутыми, иначе пришлось бы резать каждый сантиметр.

— Я своим долго ничего не говорил. Зачем? Чтобы они переживали и плакали? Зятю одному рассказал. Асель на тот момент с дочкой в Китае была на соревнованиях по художественной гимнастике, Аида к ним полгода готовилась. Потом, когда уже все нормально было, признался. Жена и мама приезжали ко мне в Москву.

Своего героя с плакатами, воздушными шарами и подарками встречала вся многочисленная семья и друзья Кусикеевых на вокзале Барабинска. Такого сюрприза он не ожидал. Конечно, без слез не обошлось. Разве найдутся слова, чтобы описать волну любви и нежности, накрывшую куполом всех близких? Долгожданному гостю обрадовался и верный Дружок. Кинулся, было, с громким лаем. Но, признав, едва не свалил с ног от восторга, все прыгал, облизывая лицо и руки, искренне и просто выражая собачью преданность. Первое время Жолдыбаю, как бы странно и даже страшно это ни звучало, было даже как-то неловко, неудобно дома в теплой постели.

— Там на фронте ко всему привыкаешь: спать, где придется и как придется, обходиться долгое время без еды и воды, к постоянным выстрелам и взрывам. Даже к тоске по родным и близким. К одному только нельзя привыкнуть. Когда теряешь братьев… (долгое молчание – прим. автора). За что воевал? Знаю. Чтобы фашисты сюда не пришли. Не ступили на порог моего дома, не тронули мою семью. За это мы все там стоим и стоять будем до последнего. До полной Победы! А она будет за нами. Ибо у кого правда, тот и сильнее.

Марина ТЕПЛЯКОВА.