Евгений Храпов из с. Новоярково на межвахте помогает сеять и убирать урожай

Трактористами не становятся, трактористами рождаются – в очередной раз убеждаюсь я, беседуя с еще одним представителем трудовой династии механизаторов. Евгений Храпов из с. Новоярково сызмальства в любую погоду катался с батей по полям. На зависть всем друзьям он ловко управлял рычагами гусеничного трактора. Закопченный, особенно летом, как добрый шматок сала, поблескивая белками глаз на загорелом лице, он с гордостью посматривал на сверстников: вот, мол, смотрите, какое дело мне доверили!

В семнадцать лет официально продолжил дело отца. Это сейчас нужно кучу документов, разрешений-согласований, а  раньше с трудоустройством несовершеннолетних было гораздо проще: хочешь работать – работай. Зарплату, всю до копеечки, отдавал матери. Начавшуюся карьеру механизатора пришлось прервать на два года: из военкомата пришла повестка в армию. Служил новобранец на Кольском полуострове, в Мурманске. Видно, тогда-то сибиряк и заболел Севером.

 — Двадцать два года я работал в колхозе, — рассказывает Евгений Михайлович, — и на «Кировце», и на комбайне. Одно время бригадиром дойного гурта (520 голов). Потом позвали управляющим первой фермы (Новоярково). Восемь классов образования, а был начальником (смеется – прим. автора). Денег не хватало: дочь училась, следом сын, вот и пришлось ехать за заработком в далекие края.

— А где больше понравилось?

— Да везде хорошо, где нас нет. На Ямале шторма со снегом. В Воркуте тоже обжигающие ветра. В Мирном – мороз до 63-х градусов (минус 50 – рабочая температура, а минус 30 – уже тепло по местным меркам). Просто люблю адреналин, экстремальные условия, люблю болота, снега. В прошлом году в августе уехал из дома, вернулся только в мае. Такой длинный сезон выдался. Конечно, тяжело без семьи, без родных, по полгода их не видишь. Каждый раз думаю: не поеду больше, надоело. Но как только осень, все – тянет. Супруга смеется: ну, раз закрутил головой, значит, скоро надо собираться.

Работа на вахте у Евгения Михайловича сложная, но интересная, связана с геологоразведкой. Еще в 1982 г. он отучился в Барабинском ДОСААФе на танкиста, водителя МТ-ЛБ (многоцелевой транспортер-тягач легкий бронированный). И вот спустя много лет профессия пригодилась. На боевой машине Евгений доставляет людей, грузы, раскидывает косы: на заранее разделенной на квадраты территории укладывает провода с датчиками. Затем там проходит специальная техника – сейсмовибраторы. Земля от них бьется, как сердце, и рассказывает человеку все свои секреты, показывая залежи твердых пород, нефти и воды.

 — На северах всегда нужно быть на стороже, потому как произойти может все, что угодно. То в озере тонуть придется по тонкому льду, то из-под трака что-нибудь в лесу прилетит. Да и с людьми нужно уметь ладить, народ ведь собирается разный, всяких национальностей: татары, казахи, буряты и пр. У каждого свои амбиции, образ жизни. Зато будет что в старости вспомнить: далеко поездил, многое повидал. Медведей, например, волков наблюдал буквально в двух шагах. Соболя весной, когда у них гон, вообще человека не боятся-не видят – бегают вокруг, как кошки.

— На шубу-то жене припасли хоть с десяток?

— Не-не-не, ни в коем случае! Какие шкурки, там рыбу ловить запрещено, не только! Даже если просто удочку найдут – штраф огромный. Промышлять: охотничать, рыбачить — нельзя, дабы не навредить местному населению. У нас и в договоре прописано: питание исключительно в столовой.   

— А здесь ходите за добычей?

— Рыбачить люблю, немного, так для сэбе – на сковородке пожарить.

— Вы, случайно, родом не из восточных славян будете? – спрашиваю, заинтересовавшись специфическим выговором и определенными чертами лица собеседника.

— Угадали! Отец – русский, а матушка – чистокровная хохлушка. Полтора месяца не дожила до девяностолетия. Только последний год заговариваться стала, когда давление подскакивало, а так все на своих ногах, в трезвой памяти. Вот недавно сорок дней отвели…

Денег теперь в семье хватает: дети уже взрослые, самостоятельные. Дочь — хирургическая медсестра в Барабинской ЦРБ, сын трудится на Чкаловском заводе в Новосибирске. Можно было бы и отдохнуть на межвахте. Но Евгений Михайлович не привык сидеть без дела: «А что дома делать? Бока отлеживать?» Поэтому, когда его позвали подсобить родному колхозу, согласился.

— Инженер наш, Николай Эммануилович Обгольц, я его давно знаю, попросил: ребят в отпуск отправлять надо, поработаешь? — Ну, поработаю. Следом «Кировец» ремонтировать потребовалось: поможешь? – Помогу. Потом снова звонит: пойдешь сеять? – Пойду, куда деваться? Здесь я женился, здесь родились и выросли мои дети. Супруга тут, бухгалтером всю жизнь, как пришла после техникума, дошла до главного, ветеран труда. Брат старший тоже в Новоярково. Сам я сколько лет на этих полях. Разве откажешь?

Чтобы хоть немного держаться на плаву, семье раньше приходилось держать большое подсобное хозяйство: коней, по четыре дойных коровы, телят, поросят и прочей живности. До семи вечера отработал, а потом добро пожаловать на полюшко — коси, коса, пока роса. Травы накосишь, домой привезешь – время час-два ночи, а в пять уже вставать на работу. Супруга часто уезжала в командировки в Новосибирск, поэтому хозяину приходилось самому браться за подойник. Молоко, как и все деревенские, любил с самого детства, особенно парное, и все и всегда ел только с ним, даже мясо. Лишь в последние годы, когда двор опустел, перешел на чай. Держать скотину, особенно КРС, по его мнению, не только тяжело, но и не выгодно. Купишь корову за 60 тысяч, сдашь на мясо за 20, когда у нее через пару лет лейкоз обнаружится. Сколько труда и денег вложишь, а отдачи-то никакой.   

— Слышал я, есть в нашей области, за Новосибирском, богатые колхозы. Там и зарплаты по 70-80 тысяч. И магазины свои с собственными недорогими полуфабрикатами. Красота! Не надо горбатиться по хозяйству, сено заготавливать. Пошел, все, что нужно, купил готовое. Вот бы и нам так же! Ну, а пока наступят эти благословенные времена, мы будем сеять, убирать урожай, чтобы развивался колхоз, процветала деревня. Не будет колхоза – умрет деревня. Охота только, чтобы люди здесь не выживали, а жили достойно.

Марина ТЕПЛЯКОВА.