Опустела без тебя земля

Памяти отца Дмитрия. Последнее интервью священнослужителя

Новость о том, что в результате ДТП погиб настоятель храма в честь иконы Божией Матери «Всех Скорбящих Радость», мгновенно облетела город. Потрясенные люди звонили друг другу, не веря в правдивость произошедшего, пытаясь узнать подробности. Вечером следующего дня батюшку привезли в церковь, где по уставу он должен был провести ночь. Прихожане тоненькой струйкой текли в открытые двери храма – многим хотелось проститься с человеком, который по-настоящему стал духовным отцом города.

Ноги сами собой понесли меня в церковь, ибо я не могла не прийти. Не могла не убедиться, потому как происходящее казалось мне каким-то невероятным ужасным сном. В храме при свете свечей священнослужители, сменяя друг друга, читали Евангелие. У гроба усопшего сидели родные. Подойти ближе я не решилась. Слезы сами собой катились по щекам: «Прощай, батюшка! Прости, батюшка!»

От скорбных мыслей отвлекла Аня – старшая дочь отца Дмитрия. Проходя мимо, она обняла меня и ободряюще прошептала: «Не надо плакать». От ее душевного порыва стало даже как-то неловко: «Да моя ж ты хорошая! Это я тебя, по идее, должна утешать, а не ты меня». Какие люди, какая вера! Даже в горе думают не о себе…

Много раз с отцом Дмитрием мы пересекались по работе и личным делам: он крестил отца моего ребенка и самого ребенка. А вот как мы с ним познакомились – никак не могу вспомнить. Мне он был удивителен: восхищала его образованность, начитанность и какое-то потрясающее умение сочетать светское с православным. Почему-то казалось, что священники чуть ли не с нимбом ходят на голове и даже в собственной семье разговаривают с домочадцами строго на церковно-славянском языке. По факту же — самый обычный человек, свободно цитирующий Остапа Бендера из «Двенадцати стульев» и тут же приводящий пример из Евангелия от Матфея. Я любила его и боялась. Боялась показаться глупой, сказать что-нибудь не то, спросить как-нибудь не так. Но даже если таковое и случалось, батюшка ни разу не сделал на том акцент. Ему и некогда было искать промахи и ошибки: секретарь Каинской епархии, благочинный Центрального округа, настоятель Спасского кафедрального собора г. Куйбышева, настоятель Соборного храма в честь иконы Пресвятой Богородицы «Всех скорбящих Радость» г. Барабинска. Воскресная школа, где он открыл художественную студию, гончарную и столярную мастерские, организация спортивных турниров по дзюдо на кубок Георгия Победоносца, встречи с подрастающим поколением в образовательных учреждениях, наблюдательные советы, комиссии, поездки в зону СВО и пр. Кажется, нет такого дела, в которое отец Дмитрий не окунулся бы с головой. Он был везде, он успевал все. Он торопился жить, как будто бы знал… Люди, которым мало отпущено, делают многое.

Проводить батюшку в последний путь, кажется, пришел весь райцентр. В тот день даже небо демонстрировало печаль: время от времени начинал накрапывать дождь. Город осиротел…

О том, что у меня есть интервью с отцом Дмитрием, я вспомнила не сразу – после похорон было не до того. Как-то забежав в храм по очередному рабочему поводу, решила поговорить с ним и на личные темы, о становлении как священника. В тот день договорить мы не успели: телефон батюшки то и дело звонил. В итоге беседу пришлось прервать, так как его куда-то оперативно вызвали. Материал был несрочный, поэтому дальнейший наш разговор без проблем перенесли на неопределенное будущее. Но волею судьбы он так и не состоялся. Да простят нас читатели, однако поступить по-другому мы не можем: пусть это неоконченное интервью станет доброй памятью о светлом человеке, который сердце свое положил на алтарь служения Богу, а жизнь посвятил людям.

Священниками не рождаются

Родился я в Красноярске, потом мы жили в Кемеровской области. Рос обычным ребенком. Как и все дети, ходил сначала в садик, затем в школу. Играл в самые обыкновенные детские игры и забавы. Мама экономист, состояла в коммунистической партии, папа – энергетик, беспартийный. Бабушка была верующая, повзрослев, я увидел у нее дома бережно хранимые иконы. Дедушка тоже не был атеистом. Это то поколение, которое пережило войну, с верой в Бога, с молитвой в душе и на устах. Разве можно пройти через лишения, голод, холод, смерть и остаться безбожником? Нет, конечно. Я спрашивал у бабушки, помнит ли она День Победы?  Она работала учительницей, говорила, что пришли на занятия, а их отменили. Школьников построили на линейку, директор объявила об окончании войны и отпустила всех домой в честь великого праздника.

С раннего детства меня тянула церковь, мне хотелось присутствовать на службе, смотреть на различные таинства. Сам в силу малолетства не помню – мама рассказывала – мы находились в санатории в Белокурихе, я привязался к ней: пойдем да пойдем в храм. Дождь, ветер, а мы топаем несколько километров куда-то на гору. Крещение принял в Анжеро-Судженске, Кемеровская область, куда приехали в гости к бабушке. Вместе со мной крестилась мама и муж тети (мой крестный). Хотя времена были советские, безбожные, но уже не такие, полные гонений и запрета, как это было в первые пятилетки после установления рабоче-крестьянской власти. Да и как бы не старались ярые коммунисты начисто вытравить в народе веками взращенную веру в Христа, им это так и не удалось. Бабушки все равно, втихушку крестили ребятишек дома в тазике с водой, вешали им на шею алюминиевые крестики. Люди, несмотря на запреты, по-прежнему, особенно в глубинке, праздновали Крещение, красили на Пасху яйца, пекли куличи. Поэтому в том, что мы крестились в церкви, не было ничего удивительного. Кстати, мама моего дедушки, по сути, выросла при храме – отец звонарем был. Так что корни священнослужителей у меня в родне все-таки присутствуют.

Первые шаги

Потом в моей жизни появился сначала один человек, затем другой, которые ненавязчиво, сдержанно просто показали православие изнутри, приоткрыли, так сказать, немного занавес. В Тяжине (Кемеровская область) собирались строить храм, там я познакомился с батюшкой. Он мне предложил приходить, когда есть возможность, после школы помогать. Я согласился. Мне было 10 лет, хорошо помню. Первый раз поучаствовал в службе: свечи зажигал, кадило подавал. Это было первое воскресенье после ноябрьских каникул 1995 г. Отец Павел (два года мы с ним общались, к сожалению, трагически погиб) многое преподал, смог заложить основы веры. Учил любить церковь, жить не за страх, а за совесть. Начинал с элементарного – в алтаре прибраться, уж если дома, во дворе моют, подметают, то в алтаре тем более все должно быть в порядке и чистоте. Стабильно в субботу вечером, в воскресенье утром, на каникулах стал посещать службы. Я всегда приходил в церковь как к себе домой, не ощущал себя чужим, и что мне все непонятно. Батюшка же и читать научил (таким способом детей на глубине учат плавать) – дал книгу на церковнославянском, сказал: «Придешь через две недели, покажешь, как освоил». К слову, это была вторая часть Постной Триоди, которая начинается с Лазаревой субботы. До чего-то своими мозгами дошел, что-то отец Павел подсказал. Постепенно стал не только со свечкой ходить и кадило подавать. С пением у меня, честно говоря, трудновато, медведь на ухо наступил, зато читал, полноценно участвовал в службе. Поначалу с ошибками в ударении, потому что в церковнославянском языке не всегда слова звучат так, как мы привыкли их слышать в современном произношении.

Одноклассники по-разному относились к моим новым интересам. В классе 7-8, наверное, иронизировали порой, но у виска не крутили и пальцем не тыкали. Всем было любопытно, что я в церкви нашел? Друзья пытались понять, приходили на службу. Потом ребята поняли, что это не сиюминутное мое увлечение, а вполне серьезное отношение. Мы взрослели, понимали, что каждый выбирает свой путь, свою заинтересованность в жизни. Кто-то в спорт стремился, кто-то в учебу, и насмешек, тем более в старших классах, уже не случалось, мой выбор уважали. Итогом стало то, что впоследствии, когда я стал священнослужителем, двух одноклассников крестил, а одного венчал. В таком серьезном деле надо иметь определенное доверие, чтобы обратиться именно к тому человеку, которого ты знаешь с малых лет, со школьной скамьи – мы вместе играли, вместе порою дрались, списывали друг у друга и пр. Я остался верен делу, к которому стремился, и для них это стало решающим моментом.

Что касаемо юношеских искушений: никогда не курил и даже не пробовал – не видел в этом смысла. Хотя отец всю жизнь дымил и только на седьмом десятке бросил. Я считал себя достаточно коммуникабельным, поэтому для меня не было проблем выстроить общение с человеком без сигареты или без стакана спиртного. В школе вел довольно активный образ жизни, входил в совет школы, участвовал во всех мероприятиях. Не то чтобы старался кому-то что-то доказать, само как-то получалось. Просто показывал людям, что быть и православным, и обычным в жизни – вполне совместимо. Православный –  это не тот, кого ударили пыльным мешком по голове и дали кучу запретов. Я не ходил по школе с опущенными долу глазами, забитый и робкий. Такого никогда не было – спросите у одноклассников (смеется – прим. автора). У нас была своя компания сверстников, причем такая хорошая, правильная, крепкая. Все ребята потом поступили на бюджетные места, получили образование, создали семьи, родили детей. Мы до сих пор общаемся.

Свобода выбора

Школа закончилась – куда дальше? Мысли о семинарии, конечно, были, но после некоторых размышлений я последовал совету получить сначала светское образование. Выбор пал на институт культуры. Почему? Потому что по складу ума я гуманитарий. Мама экономист, но мне чужды точные науки. Хотя и получал положительные оценки, но зачастую они мне давались очень большим трудом. В отличие от гуманитарных предметов.

Поступил в Кемеровский институт культуры на режиссерский факультет. Первые полгода находился в общежитии, так что все плюсы и минусы студенческой жизни прочувствовал на себе в полной мере. Примечательно, что в праздники мы не включали магнитофон, а все делали вживую: тут же духовой оркестр, тут же песни и танцы. Замечательные люди, замечательные педагоги, сильнейшая база. На мой субъективный взгляд, особенно хороши были такие предметы как: история искусств, зарубежная литература, педагогика, психология – багаж знаний, который пригождается по сей день. С некоторыми преподавателями мы и сегодня поддерживаем отношения. Проучился я три года, потом ушел.

В первые месяца два после поступления разбирался, вникал в новые обстоятельства, в новую жизнь, затем начал ходить в Знаменский собор – главный кафедральный собор в Кемерово. Нашлись люди, которые сказали, что я не чужой для церкви человек, и есть опыт церковного служения. Меня пригласили приходить в свободное время помогать. Дальше — больше. За что благодарен своим родителям – они никогда не настаивали в вопросах, касающихся моего права выбора. Совет – да, давали, но окончательное решение оставалось за мной. Они научили принимать ответственность за него, даже если оно ошибочное. Ведь свобода выбора – это Богом данный дар. Возьмем Библию. Адам изначально был свободный. Дерево познания добра и зла, которое находилось в Эдеме, никто не огороживал колючей проволокой, и часовые его не охраняли. Оно стояло в саду среди других деревьев. Но Адаму была заповедь: не вкушать от древа сего. И все. Однако он, тем не менее, сделал это, поддавшись соблазну. Так же и в жизни: человек свободен и принуждать его к чему-либо – значит, покушаться на Богом данный дар. То же касается и пастырского наставления. Духовник имеет только право совещательного голоса. Если он требует: иди и делай так, как я тебе велю, от него надо бежать. Человеку можно посоветовать, достучаться до его разума, подвести к тому, чтобы он увидел ситуацию другими глазами. Найти ту самую струнку и сыграть на ней нужную мелодию…

Закончилась диктофонная запись, голос отца Дмитрия умолк. Теперь уже навечно. Но почему-то ощущения того, что священнослужитель уже не с нами, нет. Кажется, зайди сейчас в церковь, а он там по-прежнему проповедует с амвона: «Братья и сестры…».

Вместо послесловия

Братья и сестры! Эта статья родилась не только потому, что необходимо было рассказать о священнослужителе, раскрыть новые грани человеколюбца, патриота своей страны, участника всевозможных формирований города и района. Но и дабы объединить, сплотить всех нас вокруг дела, в которое он вложил много сил и души, чтобы горячо любимая им художественная студия «Радуга» продолжила жить. Чтобы дети росли, творили, развивались, принося славу городу и ее основателю.

Царствие небесное рабу Божьему Дмитрию, пусть память о нем никогда не угаснет в наших сердцах!

Марина ТЕПЛЯКОВА.