Встать бы, выпрямиться да пойти

Симпатичная девушка: брови вразлет, черные глаза и длиннющие ресницы. Улыбка такая, что покорит любое сердце. Внешне Л. Монастырева ничем не отличается от своих сверстниц… пока сидит. Но встать и пойти, как это делают все люди, она не может, так как с рождения прикована к инвалидной коляске. Разные предположения в свое время делали врачи: одни говорили, что это родовая травма, другие – внутриутробное поражение центральной нервной системы, хотя на УЗИ никаких отклонений видно не было. Версии разные, а итог один: из-за аномалии развития позвоночника и тазобедренных суставов самостоятельно передвигаться Лиля может только при помощи рук.

В роддоме Олесе уже несколько раз приносили на кормление дочь. Хорошенькая, глаз не отвести! Кушать с первого раза начала с удовольствием. А через пару дней доктора как ледяной водой окатили: у ребенка спинномозговая травма, будет лежачая всю жизнь. И, пожалев по-человечески, предложили оставить дитя в специализированном медицинском учреждении.

— После того, как я ее на руках держала? Кормила-разговаривала-ручки целовала? Смеетесь что ли? – отвечает на мой вопрос Олеся Анатольевна. – Какая ни есть, все равно наша! Супруг тоже сказал: «Ну что теперь делать, она же не виновата… Вырастим!»

Калейдоскоп больничных палат, 12 многочасовых операций, тяжелейших реабилитаций, сопутствующие основному заболеванию диагнозы и все новые проблемы со здоровьем. Можно только предполагать, что выпало на долю бедному ребенку и его родителям. Одна «висельница» (вытяжка суставов) чего только стоит! О. Монастырева не любит вспоминать страшное и плохое, предпочитая рассказывать о чем-то хорошем, позитивном.

— Это мы были в Туапсе по путевке, — мама показывает фотографию, где улыбающаяся во весь рот Лиля обнимает дельфина, который сам кисточкой нарисовал ей «картину» и «подарил» на память. – А это уже в Лазоревском дельфинарии (г. Сочи). Ой, там морж такой смешной был, все лез целоваться.

Дальнейшая наша беседа продолжалась в таком же приподнятом духе. Нет, в этой семье не принято плакаться и посыпать голову пеплом. Наоборот, настрой только на лучшее.

— Я как-то сказала хирургу, что надежда умирает последней. Знаете, что он мне ответил? «Надежда не умирает никогда!» Медицина не стоит на месте, да и мы не сидим, сложа руки. Нам ведь говорили: беспомощна ваша девочка будет, вообще двигаться не сможет. И как видите – сама себя прекрасно обслуживает, да еще маме какая помощница во всем: и посуду помыть, и покушать приготовить и пр.

Нет, это не Божий дар, не провидение, а многочасовая работа и забота родителей сделали Лилю такой, какая она сейчас. Олеся Анатольевна – сильнейшая женщина, которая достойна называться мамой не по рождению детей, а по самой сути. Сама выросшая в доме-интернате из-за безволия пьющих родителей, познавшая горечь и обиду брошенного, никому не нужного дитя, она никогда в жизни не отказалась бы от своего ребенка. На плечах этой хрупкой женщины держится все благополучие семьи. Ей нельзя сесть и опустить руки, иначе «раскиснут» все.

— Жизнь научила меня всему, даже улыбаться сквозь слезы, — откровенно говорит Олеся Анатольевна. – В больнице повидали-посмотрели ребятишек — каких только болезней нет! Так что мы «радуемся» и малому.

 Отдельного слова заслуживает Виталий Викторович, души не чающий в дочери. Да простят меня представители сильного пола, но зачастую они оказываются намного слабее своих половинок. Нет, не физически. Просто не могут справиться с эмоциями ли, трудностями ли и уходят из тех семей, где больные дети. «Есть, наверное, в чем-то и наша вина», — проронил однажды фразу папа и больше к этой теме никогда не возвращался. Глупые бестактные люди часто задают Олесе вопрос: «А почему вас отец не бросил?» Почему, почему, да потому что нормальным мужиком оказался, вот почему! Некоторые «доброжелатели» иногда даже завидуют, говоря «вы же на всем готовом живете, пособия получаете, квартиру должны дать». Да тысячу раз не нужны были бы эти «блага», кабы дочь была здорова!

Старшая сестра Настя тоже всегда являлась поддержкой и примером для Лили. Только когда маленькая была, ревнуя, наивно сказала: «Мама, зачем она нам нужна, она ведь все мои конфеты съест?» Еще как нужна оказалась! Без этой черноглазой девчушки неизвестно, как бы все дальше сложилось. Сейчас Лиля – частый гость в доме сестры, а племяши ее просто обожают и зовут не тетей, а няней.

Она росла как самый обычный ребенок, подвижная, озорная, ей было все интересно. Миллионы «почему?», «а зачем?», «для чего?». Олеся иногда ворчливо-ласково приговаривала: «Любопытной Варваре на базаре нос оторвали». На что дочь серьезно заявляла: «Мама, я не любопытная, я любознательная». Пришло время идти в первый класс. Поначалу родители возили дочь в учебное учреждение, но… Как и везде, наши школы не предназначены для колясочников. Через несколько месяцев от очного обучения пришлось отказаться. По этой же причине пришлось впоследствии оставить и занятия в «музыкалке». Учителя стали приходить к Лиле на дом, и она молодец, училась всегда на «4» и «5». После 9-го класса остро стал вопрос «куда дальше?». Девочка поступила в Омскую многопрофильную академию непрерывного образования на юридический факультет. Современные технологии шагнули далеко вперед, и получить желаемую профессию можно, находясь практически в любой точке земного шара. Но не каждый этого хочет. Лиля же, умничка, пользуется такой возможностью, дистанционно приобретая знания. По получении диплома сможет работать помощником судьи. Параллельно, также дистанционно, она закончила 10-11 класс в новосибирской школе.  

 Свободное от учебы время Лиля проводит по-разному. Помогает маме хлопотать по дому, общается с друзьями по интернету, любит заниматься рукоделием и ездить всей семьей и подругой Викой на оз. Чаны или в лес. Стены ее комнаты украшены большими и малыми картинами, выполненными в технике алмазной мозаики, а еще фресками из фольги, по которой специальным ножом вырезаны различные контуры. Чтобы из ничего получилась такая красота, работать приходится с мельчайшими деталями, для чего требуется колоссальное терпение и усидчивость.

Про особую привязанность Лили к родным говорить не приходится. Они все четверо связаны между собой невидимой, но крепче стали, нитью. Как будто еще тогда, в роддоме, она услышала и поняла значение слов доктора, предлагающего матери отказаться от нее. С тех пор – не оторвать. Вцепится ручонками маме в платье да так крепко, что пальчики не разжать. Когда ее, кроху, перед первой операцией (в 2 месяца) крестили в церкви, держать перед образами дочь пришлось самой Олесе: крестная  – это же не мама. Так что провести ребенка не удавалось с самых первых дней ее жизни. Да и постарше уже Лиля никак не хотела расставаться с мамой ни на минуту. Горько рыдала, разрывая ее сердце, не желая отпускать на очередную смену. И все умоляла-спрашивала: «Мамочка, когда ты уже перестанешь ходить на свою работу?» А Олеся, ухаживая за пациентами в реанимации железнодорожной больницы, все думала: «Я здесь помогаю больным людям, может, и моей доченьке полегче когда-нибудь станет».

Хотя родители приложили все усилия для того, чтобы Лиля не чувствовала себя ущербной, оторванной от общества, одноклассников, с годами она стала более замкнутой, задумчивой, менее разговорчивой. На мой вопрос «о чем ты мечтаешь?», не отводя своих черных глаз, серьезно отвечает:

— А как Вы думаете, о чем может мечтать человек на коляске?

Да, ей бы встать, выпрямиться и пойти, но она как подраненная птица не может летать, ей остается лишь с тоской смотреть в далекое недоступное небо. Конечно, развивающиеся с каждым годом новые способы лечения и диагностики дают определенные результаты и все новые надежды. Может быть, однажды заветная мечта станет явью. Пусть же это случится как можно скорее! И пусть эта девочка никогда не теряет веры и по-прежнему остается самой сильной и самой смелой.

Автор: Марина ТЕПЛЯКОВА.

Вместо послесловия: До дома Монастыревых я добиралась на велосипеде, свернув от пер. Майского на ул. Мира. Бег с препятствиями, по сравнению с дорогой на ней, – легкая прогулка по зеркальной глади: колдобина на яме кочкой погоняет, особенно ближе к краю улицы. Как здесь можно  самостоятельно проехать на инвалидной коляске? А в распутицу? Самое обидное, что, по словам местных жителей, дорога здесь была, и довольно неплохая. Но ее разбили тяжелой техникой, когда бурили городскую скважину. Неужели ж это так дорого, так недоступно пригнать грейдер, разровнять полотно и хоть немного засыпать его щебнем?